Небо шестое, последний этаж...

 

Здравствуй, король. Из забытого Богом места,

Стёртого памятью с рук и лица земли,

Пишет тебе потерявшая сон принцесса,

Тщетно пытаясь опять его обрести.

 

Знаешь, январь отпевает ушедшее лето,

Стынут слова, вдруг подёрнувшись корочкой льда.

Ангел мой нервно смолит на углу сигарету,

Сняв обгоревшие крылья уже навсегда.

 

Я изменила свой адрес прописки. Диктую:

Небо шестое, последний этаж, три звонка.

Выше меня не пускают, стараюсь впустую.

Но ничего... Здесь повсюду плывут облака

 

Разных оттенков, причудливо слепленной формы.

Мне улететь бы на них до тебя, но увы...

Для короля, к сожаленью, является нормой

Помнить принцессу, но с ней оставаться на «Вы».

 

Зима

 

Зима была взаправду и всерьёз.

Декабрь горчил забытою полынью.

И небо так горело томной синью,

Что затмевало свет хрустальных звёзд.

 

Ты помнишь – та зима была такой,

Что нам как будто марта не хотелось...

И декабря пленяющая зрелость

Дарила упоительный покой.

 

В ту зиму я любила говорить,

Что это – только крохотный отрезок,

Всего песчинка на одной из фресок,

И ещё будут, будут декабри...

 

Но нас с тобой, зажатых как в горсти,

Зима без сожаленья отпустила...

Но даже ей случилось не по силам

Стереть из нас былые декабри.

 

Зимнее солнце

 

Оборви мои крылья, возьми, если хочешь, на память, –

Мне теперь не летать, не стремиться к небесным высотам.

А мотив горькой нежности сломан тобою на ноты,

И расстроен рояль, и последние отзвуки тают.

 

Мне уйти бы туда, где твой голос по-прежнему слышен...

Там гуляет забытое эхо в пустых коридорах,

Лунный свет разливается тёплым потоком на шторах,

А рассвет в ожидании спит безмятежно на крыше.

 

...Скоро утро осыплется на руки больно и колко,

Но на яркие ло'скуты прошлое вновь разорвётся...

И, включая на небе холодное зимнее солнце,

Я пойму, что уже ни о чём не жалею нисколько.