Мы были детьми…

 

Мы были детьми, но ты старше — всего на столетие.

Шутя, создавали миры. Разрушали Вселенные…

Миры — расцветали во мраке узорным соцветием.

Вселенные, как оказалось, такие же тленные...

 

И время — так вышло — совсем не имело значения:

Мы видели смерть и для жизни миры непригодные,

Тебя привлекала война и твои воплощения,

Меня же тревожили чувства исконно холодные…

 

Мы помнили крах, и великих империй рождение...

Мы были травой, и в полете сраженными птицами

Но мне, как всегда, не хватало лишь капли терпения

А ты все смеялся, плыл ветром и таял зарницами...

 

Ты так заигрался однажды с землей в человечество,

Что просто забыл о своем в небеса возвращении,

Ты их полюбил, и отнесся совсем по-отечески,

Как будто единственный мир так нуждался в прощении...

 

Я долго пыталась найти для всего объяснение,

Пока не спустилась к тебе, не взмахнула ресницами,

Пока не увидела странную шутку: Творения

С такими, как наши - до боли похожими - лицами...

 

Его звали шаманом…

 

Его звали шаманом все люди с окрестных земель,

Он всегда был один, и всегда был непрошенным гостем.

Он стучал в барабаны, и лодки садились на мель.

Он ел мясо сырым, и с молитвой закапывал кости.

 

Им пугали детей, и при нем опускали глаза.

Неизменно Седой с очень острым и пристальным взглядом,

Не боялся зверей, и о каждом мог правду сказать,

И со стаей волков он делился добычей, спал рядом...

 

Он по имени знал приходящие с юга ветра,

Останавливал кровь, заговаривал шепотом раны…

Я, однажды очнулась в его шалаше, у костра

- Ты же веришь в любовь? Там снаружи бушуют бураны...

 

Он касался меня, и внутри зарождался огонь…

Он был ласковым псом, и неистовым богом в постели...

Я сто раз умирала, и сердце сжимала ладонь,

Я любила его, а вокруг танцевали метели…

 

Он был старше их всех на мгновенье, на тысячи лет,

Он ушел по весне с самым алым и теплым закатом,

Его сын повзрослел, и живет, точно так же - в тайге…

Неизменно Седой с очень острым и пристальным взглядом...

 

Так уходит зима

 

На ресницах зимы, начал таять сапфировый иней,

Ярко снежный корсет потемнел от весенних проталин

Взгляд, когда-то седой, приобрел цвет насыщено синий,

И скользят по спине, ветра буйного пальцы... В печали…

 

Песни вьюг позади, город взорван звенящей капелью,

Разноцветные сны снова видят поникшие крыши.

Первый дождь за окном, все размыто в душе акварелью,

Так, уходит зима... Не прощаясь... Но ты ее слышишь…