Она мыслит

 

Она мыслит, возможно, немного одна и устала.
И вернуть бы тот взгляд, в котором танцуют черти..
Только с пашей, сережей открытости было мало,
А валера, вова и леша скучны, аж до смерти.
Был еще вроде толя.... она уже и не вспомнит
Однотипные лица-маски, привычки, ужимки.
Очередная зарубка на коже любовных хроник –
В наказанье себе за душевные недоимки.

 

Он ее любит

 

Он ее любит. В тоненькой неказистой шапке.
Он ее любит. Мог бы поднять - носил бы в охапке.
Держит за руки. Чистое чувство в грязной маршрутке.
Он не стесняется, что не хватило ему на попутку.
Он меньше ее и ниже. Но это для них не повод.
Вот для кого пешком открыты трасса и город.
В дешевой драной джинсе. Могли бы стать драконом.
Если бы знали о них - плевали бы на каноны.
Закрывает глаза. Нежно целует. Смотрите, смотрите!
Не могу оторваться, не в силах впустить. Уж простите....
Он ее любит. При всех. Трогательно. Осторожно.
Она спит на его плече. Я забыла о том, что так можно.

 

Это отдельный мирок...

 

Это отдельный мирок всех и ничей.
Налево, прямо, направо, третий этаж.
Там нет ни окон, ни мебели, ни ключей,
Да и к черту нам был весь пафосный антураж.
Помнишь лестницу? И по металлу шаги,
Как глаза еще не привыкли к густой темноте.
Мы приходили курить и отдать долги
Кредитору, что часто в пролете, то есть себе.
Там было так грязно, я боялась рукой
Коснуться шершавой бетонной стены
Решетка, перила. Облокотись, постой.
Нейтральная зона, хоть оба вооружены.
Здесь недавно совсем этот грустил в одного,
А вон те делили по осени «Три топора».
Пара квадратных метров. Все - ничего,
Хватит места и времени всем и без дoговора.
Этот пол слышал, пожалуй, тысячи ног,
Этот воздух вдыхал шепот, крики, слезы и смех.
Мне плевать, у меня горит аверажный срок.
Чтоб на этот раз хоть без штрафов, пойдем наверх.