Двадцатый век

 

Живу во времени натянутом до звона.

Пренебрегаю сном, нехваткою озона.

Рвусь, вопреки законам тяготения,

В седую высь, в межзвёздные сплетения.

 

Несу прогресс, страдаю, строю, рушу,

Ращу плоды бесчинства и добра,

Во мне тепло, во мне прохлада, стужа,

Всё, что от мира за века вобрал.

 

Планета мной границами увита,

Расчленена на доброе и зло,

Не всем на этом свете повезло:

Одни живут, другие уж убиты.

 

Убиты горем, голодом, снарядом,

Неверием в моё большое Я,

Убитые злословья жутким ядом,

Меня простите, в том вина моя.

 

Всё Я, всё Я. Я чёрный, жёлтый, белый...

До взрыва накалив двадцатый век,

Верчусь в паскалях, квантах, децибелах...

И ощущаю: как я мало сделал,

Чтоб человечности был верен Человек.