Чужая

 

Всю ночь не сплю, и близится рассвет,
И не дает мне спать одна, хмельная,
Тебя я вспомнил, хоть прошло так много лет,
Ты не моя сейчас. Я больше не сгораю...

И пусть нам говорят, что жизнь, как круг,
И то, что нам былое возвратится,
Я даже не запомнил тот момент, как вдруг,
Ты перестала мне моим мученьем сниться...

О, Любящая вечно, что сейчас?
Ведь разве ты душой идешь со мною?
Ты выбрала героя напоказ,
Покладистого, чуткого героя.

Что ж, не виню тебя, хоть ложь в твоих устах,
И я давно привык к таким ушибам,
Я так устал... Я от тебя устал...
И за свободу говорю – «Спасибо!»

Спасибо, что не мучаешь меня,
И я, притворным взглядом провожая,
В ночную тень, благословлю тебя...
И с облегченьем выдохну – «ЧУЖАЯ...»

 

Холодно

 

Холодно... холодно...

Нет, и совсем не на улицах,
Там, глубоко, за зеркальными стеклами,
Там, где твой образ болью рисуется
Краской осенней... и мертвенно-блёклыми
Мерзлые тени всё мечутся, маются,
В повести нашей так рано досказанной,
Вот, чуть-чуть совсем, и обрывается
Нить та, которой мы были связаны...

Холодно... холодно...

Льдом, что как лезвием режется,
Устлано всё, но скажи, где мне выпросить,
Где мне найти подходящую лестницу,
В сердце забраться, тебя за борт выбросить,
Будто бы что-то тогда и изменится,
Новый закат по-другому оплавится...
Только вот тени... прыгают, бесятся -
Им кого мучить, ведь нету разницы...

Холодно...

Может придумано дьяволом?
Не было света, не слышен был благовест...
Нет... эту пьесу сама ты поставила.
Аплодисменты. Отыграно. Занавес.

Холодно... холодно... холодно...

 

Нерожденный сын

 

Я в утробе пробыл немало,

Сколько надо я буду ждать,

Только теплое слово «мама»

Никогда не смогу сказать,

Стаей ангелов белокрылых

Суждено нам теперь парить...

Хоть убила меня насильно,

Я смогу тебя все же простить!

Если в сердце зароются тени,

Обвиняя небесную синь -

Это Господа о прощеньи

Просит твой нерожденный сын...

Не услышишь ты горькие слезы,

Да к чему тебе этот плач...

Мам, одумайся, пока не поздно,

Ты же мама мне, а не палач...