Спи в темноте…

 

Спи в темноте, спи от усталости и безделья.

Слышишь, в ночи скрипит старый скелет постели.

Шинами просвистит, как жизнь, за окном машина.

Звук пристаёт к груди хоботом комариным.

Это от взгляда вдаль – там не до точных линий.

Вечер упал, как шаль, в город от дыма синий.

Невозможная тишина, спала жара хоть.

Морем комната-жизнь полна. И кончается в коридоре…

Спи от тоски. Закрой яблок неспелых дыры.

Чтобы опять прибой не затопил квартиру.

Вечности не бывать. Только идти аллеей.

Каблуком отбивать с силой по батарее.

Что же – так ты вдохнул – это не оглянуться?

Бросить штаны на стул, чтобы уснуть проснуться.

Ревность к твоей судьбе. Или и не заметят…

Это «не по себе». В небе пустой пакетик.

Ниточка – прыг с мотка – ножницы. Вот и пожили.

Уверенностью катка скрипочку раздавили.

Небо на вкус – табак – глубже. В груди олифа.

Вот коридор – итак – лестница или на лифте…

Спи, наконец. Ломай руки, как для укола.

Предрассветный трамвай взвоет гитарным соло…

 

Лолита

 

Она была маленькая и хрупкая, словно Лолита,

и с какой-то неровной, прыгающей походкой.

Вертлява в постели, в другом же криклива, но скрытна.

Глаза - цвета кофе, клинышком подбородок.

 

Читала какую-то ересь, но верила в Бога.

По утрам заплетала ногами на воскресную службу.

В это время казалось, что паинька и недотрога.

На вопросы кивала и говорила: "Мне это нужно".

 

Я отвечал ей тем же. Шутил. Смеялась.

В это время зима. В это время вдруг потеплело.

От её молчаливых скул, как тогда казалось,

но скорее всего от трения тела о тело.

 

Две кофейные точки сияли, как звёзды сквозь шторы.

Вечерами устало в автобус. Темнело рано.

С кружкой чай в дрожащем неярком свете, который,

как туман под утро, сочился в квартиру с экрана.